Все величайшие цивилизации ассоциируются с империями или, как минимум, с конкретными государствами (Египет, Рим, Китай, Индия). Но есть одно исключение. Речь идёт о цивилизации Эллады, которая единым государством так и не стала, хотя оказала глубочайшее влияние на историю всего мира.
В плане мифологическом Эллада начинается с поэм Гомера, в которых, впрочем, понятия «Эллада» и «эллины» не фигурируют. Речь в них идёт о борьбе ахейцев и троянцев. Если рассматривать прошлое через современные историко-пропагандистские трафареты, то ахейцы — не просто предшественники эллинов, но, так сказать, предки всех современных европейцев с их официально провозглашаемыми приоритетами демократии и индивидуальной свободы. Троянцам, если использовать ту же логику, можно приписать пресловутую «азиатчину» с покорностью перед тиранией и торжеством государственных интересов над личными.
Глобальный замах
В реальности всё, конечно, было сложнее. Слово «тирания» не случайно имеет греческое происхождение и в буквальном переводе означает единоличного правителя, захватившего власть в результате переворота. Негативного оттенка понятие «тиран» у эллинов не имело, являясь всего лишь констатацией факта. Монархии были распространены в древнегреческих государствах почти в той же степени, что и пресловутые «демократии», да и в практическом измерении «власть народа» обычно подменялась властью избранных олигархов. То, что значительную часть населения во всех полисах Эллады составляли абсолютно бесправные рабы, — это уже деталь, но деталь весьма характерная.
Полумифологический этап древнегреческой истории завершается в VI веке до нашей эры, когда начинает складываться достаточно цельная геополитическая диспозиция весьма условной Эллады.
Включала она не только современную Грецию, но и значительную часть Малой Азии (запад современной азиатской Турции), а также греческие колонии, раскиданные по берегам Средиземного, Адриатического, Эгейского, Ионического, Мраморного и Черного морей. Самой западной из них был Гемероскопей (на восточном побережье Пиренейского полуострова). Самой восточной — Фасис на побережье современной Грузии. Самыми известными — Сиракузы на Сицилии и Херсонес с Пантикапеем в Крыму, ставшие для Эллады основными поставщиками хлеба, а также Византии, из которого впоследствии вырос Константинополь.
Тяга к колонизации, казалось бы, указывает на имперские амбиции, однако ни одна из колоний в территориальном плане не разрослась до сколь-нибудь серьезных размеров. Причиной тому, вероятно, были характерный для греков культурный снобизм и привычка слишком нагло грести все под себя в экономическом смысле. Такие манеры мешали интегрироваться с местным населением, которое с греками торговало, но вело себя по отношению к ним враждебно.
Высшая раса?
Для эллинов всё население мира делилось на них, любимых, и «варваров», по отношению к которым в их представлении можно было не церемониться. «Варвары» отвечали взаимностью.
В конце VI века до нашей эры греческие полисы Малой Азии были поглощены Персидской империей. Предпринятая персами попытка захватить саму Элладу закончилась для них поражением в войне 480-479 годов до нашей эры, обросшей огромным количеством исторических мифов. Главный из них носит идеологический характер, закрепив схему противопоставления «свободного Запада» «деспотическому Востоку».
Реальность, как водится, была намного сложнее. Это касается и чисто военной стороны дела, и политических, и даже национальных нюансов. Значительную часть персидского войска составляли греки: как малоазийские, так и представлявшие европейские области Эллады, включая такой крупный полис, как Фивы. Численное преимущество персов не было таким уж подавляющим. Например, при Фермопилах греческое войско состояло не только из 300 спартанцев, но и примерно из 6-7 тысяч представителей других греческих государств. Персов, конечно, было раз в 30 больше, но штурмовать им пришлось очень хорошо защищенную природой позицию. А вот в финальной битве при Платеях, согласно подсчетам критически проанализировавших Геродота современных историков, силы были примерно равными (около 120 тысяч с каждой стороны). Но эллины были мастерами самопиара.
Так или иначе, войну эллины выиграли благодаря тому, что в кои-то веки смогли объединиться. Развивая успех, они даже начали борьбу за вытеснение персов с населённых соплеменниками островов и с запада Малой Азии. Но боевые действия были вялотекущими, поскольку параллельно эллины ещё и выясняли отношения друг с другом.
Средиземноморское объединение
Создание империи всё-таки предполагает наличие некоего сильного ядра, — так что при нормальном развитии все государства Эллады должны были объединиться вокруг одного — самого сильного. И поначалу казалось, что ситуация развивается именно в таком направлении.
На роль государство-образующего ядра стали претендовать Афины — самый богатый и один из самых населенных полисов, граждане которого к тому же особенно ярко проявили себя в войне с персами (именно им принадлежит решающая заслуга в морской победе при Саламине). К тому же сожженные захватчиками Афины хотя и быстро отстроились, зато обрели репутацию, так сказать, «города-героя».
Военная мощь Афин базировалась на сильном флоте, а нажитое торговлей богатство стало той «мягкой силой», которая помогала обзаводиться союзниками.
С 478 года до нашей эры начал складываться Морской союз. Его члены за весьма умеренные взносы передавали Афинам полномочия по обеспечению своей безопасности, либо предоставляли корабли и воинские контингента для совместных операций против персов.
Однако создаваемое на весьма привлекательных условиях античное «средиземноморское НАТО» эту привлекательность постепенно теряло. Афины требовали всё больше денег, кораблей, войск и, главное, всё нахальнее вмешивались во внутренние дела своих союзников.
Ярче всего это проявилось в период правления Перикла, который в 442-429 годах до нашей эры был всего лишь одним из нескольких ежегодно избиравшихся афинских стратегов, но фактически сосредоточил в своих руках все реальные рычаги власти. И союзников он, что называется, ломал через колено.
Противовесом Афин была Спарта — самая сильная сухопутная держава Эллады. Демократических лозунгов спартанцы не провозглашали и во внутренние дела союзников почти не вмешивались, зато при необходимости действительно их защищали.
Так государства Эллады разделились на два блока — проафинский и проспартанский, которые схлестнулись друг с другом в Пелопоннесской войне (431-404 годы до нашей эры). Военное счастье склонялось то на одну, то на другую сторону. Спартанцы обычно преобладали на суше, афиняне — на море, но общий итог определился тем, что большинство других государств Эллады, после колебаний и метаний, все-таки приняли сторону Спарты. Слишком уж непривлекательной оказалась афинская модель, когда под лозунгами свободы и демократии претендент в гегемоны занимался экономическим и политическим закабалением своих союзников.
В бой идут спартанцы
Когда набравшиеся опыта спартанцы ещё и разбили противника на море, Афины, что называется, сдулись и отказались от своих гегемонистских амбиций.
Зато у спартанцев началось, что называется, головокружение от успехов. «Справедливость» и «беспристрастность», которые помогали им обзаводиться союзниками, куда-то исчезли, а в других полисах они начали насаждать привычную им модель государственного устройства, которую можно характеризовать как «олигархат» — власть избранных.
Однако грубо прямолинейная олигархическая модель в Элладе не приживалась сказывался менталитет, хотелось демократии, пусть даже в фальшиво-показушном варианте. Сама Спарта не тянула на образец, хотя её воины считались лучшими в Элладе. К очевидным «минусам» относились тяга к мессианству, неумение слушать оппонентов и отношение даже к другим эллинам (не говоря уж о «варварах»), как к людям второго сорта.
На практике полноценные граждане (спартиаты) являлись своего рода паразитами, жившими за счет эксплуатации рабов, полурабов-илотов и, так сказать, «понаехавших» периэков. Понятно, что экономика такого государства в плане материальном не вызывала стремления к подражанию.
Государственная модель Спарты была слишком путанной: два царя вечно соперничали другу с другом и при этом находились в зависимости от старейшин-эфоров.
Не всё было гладко и в личностном плане. Выигравший Пелопоннесскую войну талантливый полководец Лисандр оказался отодвинут на роли второго плана и погиб в малозначительной стычке под Галиартом (395 год до нашей эры). Другой талантливый полководец и по совместительству один из двух спартанских царей Агесилай беспокоил старейшин-эфоров своими амбициями, и они сплавили его в Малую Азию — воевать с персами.
Победив в Пелопоннесской войне, спартанцы передали власть в Афинах своим ставленникам — «Тридцати тиранам», которых афиняне достаточно быстро свергли и перебили.
Пожалуй, именно в этот период ранее нейтральное слово «тиран» стало приобретать негативный оттенок, поскольку своих ставленников спартанцы приводили к власти в результате переворотов.
Тандем бравых фиванцев
Временно оставив Афины в покое, спартанцы сосредоточились на установлении марионеточного режима в Беотии. И здесь у них появился сильный противник — даже двое. Политики Пелопид и Эпаминонд смогли не только отстоять родной город Фивы, но и создали нового претендента в гегемоны — Беотийский союз.
Эффективная политика знаменитого тандема подкреплялась очевидными военными успехами. Эпаминонд оказался талантливым полководцем, разработавшим новую тактику с решавшей исход сражения фланговой атакой.
Фиванцы дальше других продвинулись в деле объединения Греции, но свою роковую роль сыграл личностный фактор. Пелопид погиб в 362 году до нашей эры, одержав победу над очередным противником — тираном города Феры Александром. Эпаминонд погиб в том же году и тоже в победной битве со спартанцами при Мантинее. Вот только достойных наследников и преемников два бравых гомосексуалиста не оставили.
В Элладе после их смерти воцарилась, говоря современным языком, полная многополярность. Афины, Спарта, Фивы роль гегемона уже не тянули.
Военные конфликты продолжались, но уже без прежнего задора по причине отсутствия у их участников глобальной цели.
И на фоне этой несколько унылой суеты как-то незаметно набирали силу македоняне — жители слаборазвитой горной области, которых эллины «варварами» не называли, но и за вполне равных себе не считали.
Филипп и Александр
Будущий царь Филипп II Македонский провел молодость заложником в Фивах при Эпаминонде. Власть он получил в 359 году до нашей эры, когда его страна буквально умирала под ударами соседних племен иллирийцев, пеонов, фракийцев. С «варварами» он разобрался, а затем начал подминать под себя эллинов, применяя не только силу, но и сформулированную им самим максиму «Нет такого города, который бы не смог взять осёл, гружённый золотом».
Политиком Филипп был вполне трезвомыслящим, и, создавая Коринфский союз, он понимал, что Элладе нужна некая объединяющая идея. Здесь он решил обойтись без навязывания демократической, олигархической или монархической идеи. Общей целью была провозглашена борьба с внешним врагом — Персией, а в качестве основания указывалось на необходимость отомстить за сожженные почти полтора века назад Афины и прочие обиды.
Правда, сам Филипп пал от руки убийцы. Так что возглавить общегреческий (или, точнее, македонско-греческий) поход против персов выпало его сыну Александру III, вошедшему в историю с прозвищем Великий.
Собственных подданных великий завоеватель мечтал видеть покорными власти и ставящими интересы государства выше личных, но при этом людьми инициативными, способными к критическому мышлению — в общем, этакий симбиоз эллина и «варвара», либерала и консерватора, кошки и собаки…
Империю мечты Александр создал, вот только после его кончины она сразу же развалилась. Так что строить на греческом цивилизационном фундаменте более прочную империю пришлось уже римлянам, которые, при всем своем индивидуализме, отводили государственной идее первое место.
Журнал: Загадки истории №48, ноябрь 2022 года
Рубрика: Историческое расследование
Автор: Дмитрий Митюрин
Источник: ufospace.net
